Каждодневное обыденное нам кажется незыблемым и настолько привычным, что представить другие реалии порой весьма трудно, особенно если с фантазией не очень или представляемое не соответствует желаемому. Так в мой жизни было не раз, даже с самыми обычными вещами, когда то, что так «незыблемо», кажется было уже не заменить ничем. Даже каждодневные покупки в магазине раньше были совсем не такие как сейчас. Вспомнить про то же самое молоко… Сейчас это пакеты и пластиковые бутылки, но то, что за молоком можно было сходить с бидоном это уже как-то не воспринимается. Да, да с таким металлически эмалированным бидоном. Такой был и у нас, снаружи желтый, а внутри белый. Крышка на нем никогда уверенно толком не держалась, дребезжала словно старая ворчливая бабушка, перед тем как отпустить своего внука на улицу: «…мол одень шарф, там ведь холодно и зима.» Да что у нас!? Такие бидоны были практически в каждой семье, как обычная кухонная утварь, жизни без них не было! А какая же на нем была уникальная ручка, такая проволока, на которой проворачивался деревянный брусок, Раз, зазевался и все, он крутанулся, и бидон на полу. Вот было то лязгу.
Ну и ходить с чем-либо другим кроме как с бидоном считалось чуть ли не признаком дурного тона, ведь что это за семья, которая не может позволить себе купить этот «прекрасный» бидон для походов за молоком. Так как когда-то ходить за молоком было и моей обязанностью, что собственно с годами не особо изменилось, именно с таким бидоном я и ходил за ним. Было мне тогда не много, - наверное класс второй, а может даже и первый. И, тут уж совсем коронной фишкой было бросить в это дребезжащее изделие еще и мелочи, ну несколько монет внутрь, тогда уж без внимания на улице не остаться точно! Наверное, так и было однажды, когда я очередной раз отправился за молоком. Молоко всегда продавали в одном и том же месте, за нашим магазином.
Я тоже потом долго и часто задумывался над словосочетанием - «нашим магазином». На нем не было никогда вывески типа «Наш» и директор там не носил фамилии Нашин, но он почему-то всегда был наш. И у каждой семьи был такой наш магазин, но совсем другой, совсем не наш! Сейчас такое как-то не принято или я что-то опять упускаю. По крайней мере, магазинов стало намного больше, а название «наш» стало не особо употребляемым.
Так вот, само молоко тоже привозили в весьма экстравагантной форме, в такой большой покрашенной на 10 раз желтой бочке, с синей надписью – «МОЛОКО». В таких бочках продавали и квас и может еще что, но я шел тогда за молоком. Бочки были внушительные на весьма крепкой раме, а колеса размером с меня вселяли некое уважение, ну как минимум опасение. Привозили их на грузовичках, которых тоже уже не встретить на наших дорогах ГАЗ-53. Иногда их цепляли одна к другой так, что получался целый паровозик, вот это было увлекательно зрелище, смотреть на то, как едет эта гусеница.
Осенняя погода в тот день была не очень, помню что было холодно, и подойдя к очереди, стоящей за молоком, я трясся как последняя листва на деревьях, разве что не падал на землю. Видимо мой вид смущал крепких дяденек и тетенек, стоящих здесь же. Конечно, меня пропустили без очереди.
Бидоны были трехлитровые, а силы у меня тогда было хоть на все десять, но недалеко. А от нашего до дома было аж метров 500. И вот собирая в себе все лучшее, но не забывая про три литра тянущих к земле я отправился домой. …и знаете, как бывает, когда можешь терпеть сколько хочешь, но как только чувствуешь что вот оно все, двери туалета перед тобой, то почему-то все терпение прям куда-то раз и пропадает. В общем, так и я шел до дома, пыжась, перебирая бидон из одной руки в другую, но шел. Наш дом из красного кирпича становился все больше и больше, двери подъезда виднелись все отчетливее, а я все более терял самообладание. Конечно же здесь мышцы тянуло словно я уже вторые сутки не выпускал из рук строительную лопату, а родной дом был как рубеж, что именно здесь все и кончится, остается лишь немного. Если бы он был метров на 500 дальше, то мимом такого бы дома я прошел без проблем и то самое ощущение о котором я рассказываю, просто наступило бы позже. Ну и ладно, что наступило, то наступило. Я долго могу рассказывать про нечеловеческие усилия бидона тянущие вниз и мое отсутствие смекалки поставить бидон и передохнуть, но он, конечно же, должен был вырываться у меня перед самой дверью. О этот полет, этот дребезг и эти брызги. Что было в подъезде уже плохо помню, наверное, я просто поднялся домой. Да это и не интересно.
Там и меня расспросили, и я все рассказал, но этим мало что можно было изменить. Конечно же, потом за молоком сходили еще раз, принесли его полным и сварили каши. Но отчетливо я лишь помню только то, что залез на табурет, прильнул к окну и смотрел на белую лужу на асфальте, хотя дождя сегодня еще не было…
